Вердикт - Страница 143

143

Она оказалась золотой жилой. Миссис Брэнт умерла 2 марта 1987 года в Колумбии в возрасте пятидесяти шести лет. У нее осталась лишь одна дочь, Габриэль, двадцати одного года от роду, которая по завещанию миссис Брэнт, составленному за три месяца до кончины, унаследовала все ее имущество.

Папка была тоненькая, и агент быстро прочел все, что в ней находилось. Наследство состояло из дома, оцененного в 180 000 долларов и выкупленного наполовину, машины, скромного набора мебели и домашнего оборудования, депозита в местном кредитном банке на 32 000 долларов и ценных бумаг — акций и облигаций — на сумму 202 000 долларов. Долговых обязательств в папке лежало лишь два. Вероятно, миссис Брэнт знала о своей неминуемой скорой кончине и оформила все юридические документы заранее. По желанию Габриэль дом был продан, имущество обращено в наличные. За вычетом налога на наследство, гонорара адвоката и судебных издержек оно составило сумму 191 500 долларов, которая была помещена в кредитный банк. Единственной владелицей вклада являлась Габриэль.

Продажа имущества была осуществлена абсолютно честно, адвокат, похоже, действовал быстро и компетентно. Через тринадцать месяцев после смерти миссис Брэнт все формальности были завершены.

Агент снова пролистал документы, делая заметки в блокноте. Два листочка слиплись, и он осторожно разъединил их. Тот, что лежал снизу, был заполнен лишь наполовину, внизу стояла печать.

Это было свидетельство о смерти доктора Ивелин И. Брэнт, умершей от рака легких.

Агент вышел в коридор и позвонил своему инспектору.

* * *

К тому времени как сообщение дошло до Фитча, они знали еще больше. Тщательное прочтение документов еще одним оперативником, бывшим агентом ФБР, имевшим юридическое образование, показало; что при жизни миссис Брэнт делала пожертвования в пользу таких организаций, как Американская ассоциация борьбы с легочными заболеваниями, коалиция “За мир без курения”, в фонд компании “Чистый воздух”, а также полудюжины иных антитабачных начинаний. Одно из долговых обязательств представляло собой счет на почти двадцать тысяч долларов за последнее пребывание миссис Брэнт в больнице. Имя ее мужа, покойного мистера Брэнта, было найдено в старых списках отдела социального страхования, после чего в другой секции того же кабинета суда округа Бун было быстро обнаружено и его завещание, датированное 1981 годом. Мистер Брэнт умер в июне 1981 года в возрасте пятидесяти двух лет, оставив после себя горячо любимых жену и пятнадцатилетнюю дочь. Согласно свидетельству о смерти, он умер дома. Свидетельство было подписано тем же врачом, что и документ о кончине Ивелин Брэнт. Онкологом.

Питер Брэнт также стал жертвой рака легких.

Свенсон позвонил Фитчу только после того, как получил неоднократное подтверждение достоверности всех фактов.

Звонок застал Фитча в собственном кабинете, где он заперся в одиночестве. Фитч воспринял информацию спокойно, ибо был слишком потрясен, чтобы хоть как-то реагировать. Сняв пиджак, распустив галстук и шнурки, он сидел за столом.

Родители Марли умерли от рака легких.

Он машинально написал эту фразу на листке бумаги и обвел кружком, словно ее предстояло занести в схему потока информации и проанализировать. Должен же он как-то соотнести ее с обещанием Марли обеспечить нужный вердикт.

— Вы там, Рэнкин? — спросил Свенсон, поскольку Фитч ничего не говорил.

— Да, — ответил Фитч и снова надолго замолчал. “Схема потока информации” расплывалась у него перед глазами и, куда ни кинь, вела в тупик.

— Где девушка сейчас? — спросил Свенсон. Он стоял на холоде возле здания суда в Колумбии, прижимая к уху неправдоподобно маленький телефонный аппарат.

— Не знаю. Нужно ее найти. — Фитч сказал это безо всякой уверенности, и Свенсон понял, что девушку они упустили.

Снова долгая пауза.

— Что мне теперь делать? — спросил Свенсон.

— Наверное, возвращаться, — ответил Фитч и внезапно оборвал разговор. Цифры на циферблате плясали у него перед глазами, и Фитч зажмурился. Он потер пульсирующие виски, прижал к подбородку жидкую бороденку, а потом вдруг в порыве ярости швырнул стул о стену и вырвал шнуры всех телефонов. Это немного помогло. Ему требовалась ясная, холодная голова.

Он ничего уже не мог предпринять, чтобы остановить обсуждение вердикта, — разве что спалить здание суда или швырнуть фанату в комнату присяжных. Они были там, все двенадцать, последние из имевшихся в наличии, и у двери стоял охранник. Если бы обсуждение затянулось и жюри пришлось провести еще одну ночь в изоляции, быть может, он и сумел бы вытащить кролика из своей шляпы и сорвать вынесение приговора.

Можно, конечно, позвонить и сказать, что в здании заложена бомба. Присяжных эвакуируют, увезут в какое-нибудь тайное место, и тогда можно будет что-то сделать. Буквы пламенели у него перед глазами — он составлял список возможных действий. Но все это были акты насилия, опасные, незаконные и, вполне вероятно, обреченные на провал.

Часы тикали.

Избранная дюжина — одиннадцать послушников и их пастырь.

Фитч медленно встал, двумя руками взял дешевую керамическую настольную лампу, которую Конрад давно хотел убрать со стола, поскольку на нем вечно царил страшный беспорядок, изо всех сил шарахнул ею о стену и дико закричал. Деревянная стена задрожала. Следом за лампой еще какой-то предмет, возможно, телефонный аппарат, ударился о стену и разбился. Фитч кричал что-то о “деньгах!!!”. Потом где-то возле стены с грохотом приземлился стол.

Конрад и Пэнг в ожидании распоряжений топтались под дверью. Они понимали, что случилось что-то ужасное. Теперь они отступили в глубь коридора, не желая оказаться напротив двери, когда она распахнется. Вам! Вам! Вам! Казалось, что в стену бьет металлическая “баба” — это Фитч молотил по ней кулаками.

143